Долгожданная точка в вопросе о том, что такое диспозитивная норма договорного права. Комментарий Романа Бевзенко к Постановлению КС РФ

Один из самых дебатируемых вопросов отечественного гражданского права в последнем десятилетии – это вопрос о том, как практикующему юристу определить, является ли норма закона, регулирующая права и обязанности сторон по договору, диспозитивной или императивной. Долгое время этот вопрос оставался дискуссионным. И вот недавно КС РФ вынес постановление, в котором прямо подтвердил позицию ВАС РФ из Постановления Пленума «О свободе договора». Рассказывает: Роман Бевзенко , к.ю.н., главный редактор ШОРТРИД К азалось бы, нет ничего сложного: частное право основано на принципе «можно все, что не запрещено». И напротив, публичное право основано на подходе «можно только то, что разрешено». Например, офицер ГИБДД не может проверить, чистили ли вы зубы утром, так как это не разрешено ему законом. Поэтому если в законе нет указания на то, что любые отступления от регулирования, содержащегося в норме, запрещены (обычно это выражается словами «соглашение об ином ничтожно»), то норма должна рассматриваться как диспозитивная. Однако в наших современных условиях всё оказалось значительно сложнее. Проблема была унаследована из советского прошлого. Советское гражданское законодательство, разумеется, никакой свободы договора не признавало, более того, исходило из того, что отступления от норм советского законодательства возможны только тогда, когда оно – законодательство – само это позволяет. В частности, именно для советского юридического метода была характерна такая юридическая техника: чтобы подчеркнуть диспозитивный характер нормы, советский законодатель включал в нее слова «если иное не предусмотрено договором». Соответственно, нормы, в которых соответствующая оговорка отсутствовала, рассматривались как императивные. Этот подход радикально противоречит идее о том, что в гражданском праве «можно всё, что не запрещено». Наоборот, он, скорее, основан на принципе «можно только то, что разрешено». Однако это принцип не частного, а … публичного права! Видимо, именно поэтому здесь же уместно вспомнить легендарную фразу В.И. Ленина (кстати, юриста по образованию) о том, что «мы ничего частного в нашем хозяйстве не признаем, у нас всё публичное». Но вернемся в отечественные законодательные реалии. [spacing size="20"] Специфическая техника Гражданского кодекса Наш Гражданский кодекс является документом, созданным на стыке двух правовых традиций: уходившей тогда (надеюсь, навсегда) советской техники законотворчества и нарождающегося подлинного, буржуазного частного права, являющегося гимном индивидуальной свободе. Это неизбежно сказалось на технике Кодекса. Очевидно, что в отсутствие сложившейся традиции классического понимания диспозитивного и императивного характера норм частного права разработчики ГК были вынуждены, скорее, следовать прежним законотворческим техникам. Но при этом, разумеется, новые веяния не могли не оказать влияния на подготавливаемые ими тексты. Именно этим, я думаю, объясняется, с одной стороны, то, что в Кодексе довольно широко представлены нормы, содержащие традиционную «советскую» диспозитивную оговорку («[правило такое-то], если иное не предусмотрено договором»). С другой стороны, в Кодексе предостаточно норм, которые являются диспозитивными просто потому, что «иное не запрещено законом». Этот парадокс легко продемонстрировать двумя очень схожими нормами второй части ГК: в п. 1 ст. 782 ГК содержится положение о том, что заказчик по договору возмездного оказания услуг вправе во всякое время в одностороннем порядке отказаться от договора, возместив исполнителю понесенные расходы. Никаких оговорок о праве сторон договора установить в нем иное в норме нет; в ст. 717 ГК содержится аналогичное право заказчика по договору подряда. Однако норма открывается словами «Если иное не предусмотрено договором подряда», то есть недвусмысленной оговоркой о диспозитивности. Вопрос: является ли норма ст. 782 ГК диспозитивной или императивной? Если подходить к ней с «советским» мерилом, то она императивна («не разрешено отступаться от текста нормы, значит запрещено»). Если с классическим частноправовым – то она, разумеется, диспозитивна («не запрещено отступаться, значит можно»). Цена вопроса весьма существенна, в том числе даже для рынка юридических услуг. Например, может ли юрист в договоре об оказании услуг настоять на том, что заказчик не вправе произвольно в одностороннем внесудебном порядке отказаться от договора, а должен в суде доказывать, что юрист не способен качественно выполнять работу? На мой взгляд, ответ на этот вопрос должен быть утвердительным. Однако последователи «советского» толкования характера нормы ст. 782 ГК скажут, что раз законодатель не предусмотрел прямо возможность сторон договора отступаться от правила, установленного в норме, то соответствующие условия конкретного договора будут ей противоречить, а следовательно, будут ничтожными. Таких норм, сконструированных по модели «[правило такое-то]» и не содержащих никаких оговорок - ни императивных, ни диспозитивных, – в нашем Кодексе сотни, если не тысячи. Если мы будем подходить к ним с «советской» меркой, они все будут императивными. Если с классической, частноправовой – диспозитивными. В первом случае мы рискуем потерять подлинное частное право. Во втором случае – сможем его обрести вновь после 1917 года. [spacing size="20"] Дискуссия о диспозитивности норм Гражданского кодекса Вопрос о том, как следует толковать нормы Кодекса, не содержащие оговорок, поднимался уже в середине 90-х годов многими учеными – С.А. Хохловым (кстати, одним из отцов-основателей нашего Кодекса), Г.А. Гаджиевым, А.С. Комаровым. Однако в этот период он, скорее, носил характер утонченной академической дискуссии. Важнейший вклад в дискуссию об императивности и диспозитивности норм обязательственного права в десятых годах XXI века внес А.Г. Карапетов. Именно его работам – в первую очередь, прорывной монографии «Свобода договора и ее пределы» – мы обязаны выходом на новый уровень обсуждения вопроса о том, где лежат пределы принципа свободного договорного творчества сторон в нашем частном праве. Выход этой работы совпал с двумя важнейшими тенденциями, наметившимися в тогдашнем российском правопорядке. С одной стороны, это был складывающийся в сфере крупного и среднего бизнеса запрос на возвращение русскому праву – основанному на крепчайшем интеллектуальном дореволюционном фундаменте – его достоинства как правопорядка, способного регулировать не только покупку бутылки кефира или упаковки офисной бумаги, но и сложные коммерческие сделки. С другой стороны, позиционирование тогдашней высшей судебной инстанции в сфере коммерческих споров – Высшего Арбитражного Суда – как органа, имеющего достаточные властные полномочия и интеллектуальный бэкграунд для того, чтобы стать главным локомотивом развития отечественного частного права. Собственно, именно тогда ВАС и заявил о том, что русское право пригодно не только для того, чтобы регулировать сделки в супермаркете или между гражданами, но оно также способно стать правом, применимым к большим финансовым сделкам. Результатом этой синергии науки и судейского активизма стало знаменитое Постановление Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 № 16 "О свободе договора и ее пределах". В этом постановлении ВАС фактически ориентирует систему арбитражных судов на то, чтобы те «читали» нормы частного права сквозь презумпцию «можно всё, что не запрещено». Дальнейшие события - ликвидация ВАС, «антилиберальная» политика российских властей, «закручивание» всевозможных гаек и урезание самой идеи персональной свободы – конечно же, не могли не ударить по принципу свободы договора. Какая может быть свобода договора в стране, в которой фактически провозглашена свобода приговора? Именно поэтому, честно говоря, за правовое наследие ВАС в анализируемой сфере – в первую очередь, за судьбу правовых позиций из Постановления Пленума ВАС РФ «О свободе договора» – мне было очень боязно. Вдруг наш предельно консервативный Верховный суд, оставшийся единственным игроком на поле правоприменения, решит, что «побаловались – и хватит: шиш вам, а не свобода договора». Кстати, у меня в личном архиве до сих пор лежит отзыв Верховного суда на проект постановления ВАС о свободе договора, подписанный его зампредом; самое мягкое в этом отзыве – фраза о том, что проект отражает либеральные взгляды немногочисленных ученых на толкование норм ГК. Когда-нибудь я обязательно его опубликую, чтобы читающая публика оценила слог и глубину мысли подписанта этого документа. Но – надо отдать должное моим прежним коллегам по ВАС, самоотверженно перешедшим в Верховный суд и сумевшим защитить прогрессивные позиции ВАС от их ползучей девальвации или полной отмены – ВС все-таки не стал отходить от интерпретационных практик ВАС в сфере понимания диспозитивности и императивности норм договорного права. Постановление Пленума ВАС о свободе договора по-прежнему действует, оно обязательно для арбитражных судов, на него ссылаются судьи экономической коллегии ВС и окружных арбитражных судов. Это очень и очень хорошо! Однако некоторая недосказанность в этой сфере все же чувствовалась. Например, в нашем Кодексе пока так и не закреплен принцип подразумеваемой диспозитивности всякой нормы, если ее императивность прямо не предусмотрена в ней. На уровне постановлений Пленума ВС по гражданскому праву также не заметно, чтобы этот суд искренне придерживался интерпретационной парадигмы, которую в 2014 году задал ВАС. В таких условиях особую ценность приобретают доказательства того, что наша правовая система все-таки признала идею о том, что «в частном праве можно всё, что не запрещено». Особенно если это подтверждение исходит от органа, обладающего компетенцией в сфере правотворчества. Именно поэтому дальше речь пойдет о Конституционном суде. [spacing size="20"] КС РФ поддержал принцип подразумеваемой диспозитивности норм ГК 2 июня 2022 года Конституционный суд опубликовал Постановление № 23-П по делу Т.В. Пыкиной , в котором высказался по принципиальным вопросам диспозитивности и императивности норм отечественного договорного права, то есть фактически по вопросу о пределах свободы договора. В деле, рассмотренном Конституционным судом, обсуждаются все те проблемы, которые я описал выше: является ли норма, в которой нет слов «если иное не предусмотрено договором», диспозитивной или императивной. Обстоятельства дела Заявительница обратилась в КС РФ с просьбой оценить конституционность положений ст. 687 ГК, которая устанавливает возможность судебного расторжения договора найма жилого помещения в случае просрочки уплаты наемной платы нанимателем. В договоре, заключенном заявительницей, стороны установили, что наймодатель вправе отказаться от договора в одностороннем внесудебном порядке в случае просрочки нанимателя. Заявительница пыталась оспорить это условие договора как незаконное, однако суды ее не поддержали. В своем заявлении в Конституционный суд она оспаривала выводы судов, которые сослались на принцип свободы договора и признали допустимым внесудебный отказ наймодателя от договора найма жилого помещения. Однако Конституционный суд (кстати, замечательно и примечательно, что докладчиком по делу был судья Г.А. Гаджиев, который поднял дискуссию о пределах свободы договора еще в конце 90-х годов) признал, что смысл соответствующих норм ГК – хотя в них отсутствуют слова «если иное не предусмотрено договором» – не позволяет прийти к выводу об их императивном характере. Я позволю себе несколько масштабных цитат из этого – фундаментального во всех смыслах – акта Конституционного суда: «Следуя из конституционных норм о свободе в экономической сфере, о признании и защите частной, государственной, муниципальной и иных форм собственности на основе равенства перед законом и судом (ст. 8, 19, 34 и 35 Конституции РФ), Гражданский кодекс провозглашает свободу договора в числе основных начал гражданского законодательства (п. 1 ст. 1)»;[spacing size="10"] «В пунктах 2 и 3 постановления Пленума ВАС РФ от 14.032014 № 16 «О свободе договора и ее пределах» разъяснено следующее. Норма, определяющая права и обязанности сторон договора, является императивной, если она содержит явно выраженный запрет на установление соглашением сторон условия договора, отличного от предусмотренного этой нормой правила. Например, в ней предусмотрено, что подобное соглашение ничтожно, запрещено или не допускается, либо указано на право сторон отступить от содержащегося в норме правила только в ту или иную сторону, либо такой запрет иным образом недвусмысленно выражен в тексте нормы»;[spacing size="10"] «При отсутствии в норме, регулирующей права и обязанности по договору, явно выраженного запрета установить иное она является императивной, если исходя из целей законодательного регулирования это необходимо для защиты особо значимых охраняемых законом интересов (интересов слабой стороны договора, третьих лиц, публичных интересов и т.д.), недопущения грубого нарушения баланса интересов сторон либо императивность нормы вытекает из существа законодательного регулирования данного вида договора. Без этих условий нельзя придать норме гражданского права императивный характер, поскольку это означает ограничение права на свободу договора, а для этого требуется принятие федерального закона, причем ограничение прав и свобод человека и гражданина допускается только в той мере, в какой оно необходимо в конституционно признанных целях (ст. 55 Конституции РФ). Такими целями являются защита слабой стороны в договоре, охрана моральных ценностей, защита публичных интересов и т.д. Диспозитивная норма не обязательно может быть признана судом таковой лишь при наличии в тексте закона указания на право сторон договора предусмотреть иное».[spacing size="15"] В целом легко заметить, что Конституционный суд полностью встал на позицию ВАС 2014 года: даже если в норме ГК нет слов «если иное не предусмотрено договором», норма по умолчанию считается диспозитивной. Честно говоря, мне есть что возразить против рассуждений Конституционного суда относительно императивности и диспозитивности норм ГК о найме жилых помещений. Например, я не уверен в том, что внесудебный отказ от найма жилья со стороны наймодателя в принципе возможен – хотя бы с точки зрения конституционного права всякого гражданина на кров над головой и доминирования этого интереса над интересом собственника в получении прибыли от эксплуатации своей собственности. Однако я глубоко убежден в том, что такое авторитетное и в принципе не допускающее пересмотра суждение о том, что есть диспозитивная и императивная норма частного права, является крайне необходимым для нашего правопорядка. Который, как мне кажется, соскучился по подлинной свободе. [spacing size="30"] [jnews_block_10 first_title="Читайте также" header_type="heading_1" include_post="9670,10793,3449,862"]

ПРАВОВЫЕ НОВОСТИ И АНАЛИТИКА
ДЛЯ ТЕХ, КТО ЦЕНИТ ВРЕМЯ

Долгожданная точка в вопросе о том, что такое диспозитивная норма договорного права. Комментарий Романа Бевзенко к Постановлению КС РФ

10 позиций для бизнеса из первого Обзора практики ВС РФ в 2022 году

Заключение договоров в электронной форме: о чем нужно знать сторонам?

Колонка главного редактора

Роман Бевзенко:

«Мы отбираем самые важные юридические новости и приглашаем коллег объяснить простым языком сложные правовые вопросы»

читать >>

СЕЙЧАС ЧИТАЮТ

Взаимодействие с приставами: как подавать заявления и исполнительные документы в 2022 году?

КС РФ: нельзя отказать в защите прав на составное произведение из-за того, что его автор неправомерно использовал чужие объекты